23 сентября 1993 г. у р. Хмость был открыт мемориальный знак на месте расстрела 39 мирных жителей д. Красные Горы Кардымовского района. Знак был открыт в честь 50-летия освобождения поселка Кардымово от немецких захватчиков. Среди расстрелянных был мой дед — Васильев Денис Сидорович 1888 года рождения. Он служил на всех фронтах тех войн, которые происходили. Остался жив. В деревне шла жизнь своим чередом. Когда немцы напали на западные города, то молодых всех призвали защищать свою страну. В деревне остались женщины, дети, пожилые люди. Моя мама ждала ребенка. В марте появилась я. Немцы очень быстро оккупировали деревню, поселок и другие деревни района. Они ввели свои порядки, исполнять их надо было беспрекословно. Ходили на вокзал разгружать картофель, жмых для скота, копали ямы. У деревенских отобрали все, что можно: кур, молоко, мясо, яйца, обувь, одежду и многое другое.
Во всех домах стояли по 1-2 человека — немца. В нашем доме немцев не было. Был из деревенских выбран староста, который работал на немцев. Жил и офицер у одного жителя. Время шло, люди жили в страхе. Очень трудно было моей матери. Она оставляла меня на бабушку. Кормить было нечем, да и самим взрослым есть было нечего. В тот день, когда был расстрел, мой дед сложил печку, сел выкурить самокрутку. Даже трубу не дали вывести на крышу. Пришел староста, приказал всем собраться возле одного дома — оказывается, ночью был убит немецкий офицер. Сделал это хозяин дома, в котором жил немец. И закопал на завалине. Все сделал аккуратно. Утром люди ждали указаний, а давать их некому. Всех стали спрашивать — что кто знает, кто что видел, слышал. Люди не отвечали. Тогда немцы дали команду — взять лопаты и идти копать яму. Староста проводил всех 39 человек вдоль р. Хмость к мосту. Перейдя мост, стали копать яму. Вряд ли кто тогда думал, что яму они копают для себя же. Людей охраняли два немца с овчарками. Когда яма была вырыта, немцы дали автоматную очередь.
«Река шумела глухо, катила волны у моста,
а в яме уже с трупами вдруг наступила тишина»
Людей ждали долго, но их не было. Моя мама со своей двоюродной сестрой и с моим дядей, ему тогда было 14 лет, пошли их искать. Когда они подошли ближе к яме, немцы направили на них автоматы. Моя мама до войны окончила 7 классов, изучала немецкий язык. На русско-немецком языке объяснила, что принесла «шнапс». Немцы рассмеялись, «шнапс» приняли и ответили — пока они будут пить, ищите своего и уходите. Не успеете — собак спустим. Многие в яме еще стонали. Но медлить было некогда. Кое-как вытащили деда, он был мертв, положили рогожу, которую с собой принесли, скорее уходить. В деревню нести не было смысла, пройдя через ж/д пути, поднялись на горку. Там нашли кустарник, вырыли яму, выложили листьями, сухими ветками, аккуратно укрыли рогожей, так и закопали — в чем был. После войны не перезахоранивали. Там же похоронили и моего отца. Оградку сделали большую, надгробие большое и мраморную плиту: Васильев Денис Сидорович 1888 г — 1942 г, Котельников Николай Дмитриевич 1914 г — 1984 г, «Вечная им память».
Я помню своего деда, отношусь к детям войны. Я понимаю, какое горе война принесла в каждый дом, в каждую семью.
Хочется донести до нынешнего поколения то, что пережили их дедушки, бабушки, чтобы они прочувствовали, какой ценой досталась нам победа, которую приближали абсолютно все, как могли.
Евгения Котельникова
